Сергей Илюхин

---

 

Часть третья. На встречу с Родиной.

31августа 2010года, Тула.

Вот и осень… Как быстро летит время… Кажется еще вчера был Новый Год и я, вместе с Лешей Шкляевым, он в новогодние ночи Дед Мороз, веселил народ в костюме Тигра, потому что наступал год Тигра. Еще так недавно я катался на коньках и на лыжах, сдавал экзамены на уровень ICAO… Так недавно мы все вместе были в Андорре, и я узнал, что такое горные лыжи, а это целый мир… Так недавно, наконец-то начались полеты, мы готовили своего «Дракона», Як-55м, RF-00178, так недавно я готовился к перелету и летал на нем в Польшу… Завтра уже 1 сентября и дети пойдут в школу, празднично одетые, с букетами астр. Астры, георгины… Осенние цветы, символ бабьего лета, последнего солнечного тепла… И заморозки, которые потом начнутся по утрам, это холодное дыхание осени. А тем дожди, потом снег… И снова Новый Год.

 

Осень.

Тихое и сонное молчанье

В легкой паутине сентября…

Осени холодное дыханье,

Красная багряная заря.

Мне приходят в голову куплеты

Те, что знаю с детства наизусть…

Слезы загулявшего поэта,

Тихая лирическая грусть.

Летним светом солнечным согрета,

Пеленой омытая дождей,

Ты, благословенная планета,

Стала на год старше и мудрей.

Школьники, вернувшиеся в школу,

Астры, георгины в их руках…

На земле белесые узоры,

Это словно иней на висках.

Первое морозное дыханье,

Утреннего леса благодать…

Осени холодное молчанье,

Под него не страшно умирать.

Просто растворюсь в туманной дымке

В стае птиц умчавшихся на юг…

Тихо пролетают паутинки,

И Земля заканчивает круг.

Пережить зимы оцепененье,

И, родившись заново, воспеть…

Осень – это года завершенье

Старт для новой жизни, а не смерть!..

Весело кружатся листья клена,

Осыпая голову мою…

Осень – это финиш марафона,

Я ее за все благодарю.

 

Осень это тихая лирическая грусть, осознание, что большая часть года уже прожита и пора подводить итоги. Мы становимся на год старше, и, хочется понять, стали ли мы на год старше или старее. И, если человек оставил за год, хотя бы что-то после себя на Земле, кроме продуктов жизнедеятельности, он, наверное, стал старше. Он узнал много нового, и подарил радость этого познания другим, он обрел новых друзей и не потерял старых. Он стал не старее, он стал старше и духовно богаче на один год. А если он только потреблял пищу, сжигал бензин и все тянул на себя, не задумываясь о других, он сделал еще один шаг к небытию и забвению. Это – смерть, даже если такой человек жив и здоров. Если человек за свою жизнь сделал, хотя бы что-то малое за что его будут помнить, хотя бы несколько его друзей, значит это – жизнь, даже если случилась беда и он погиб. Если живешь и отдаешь, с годами страх смерти уходит. И осень воспринимается не как конец и смерть, а как завершение очередного витка жизни, погружение природы в сонное оцепенение, чтобы весной снова засияло солнце, зазвенели ручьи, зазеленела трава и запели птицы. Чтобы весной, после долгой зимы и распутицы, мы снова выкатили свои Сучки и поднялись в небо, каждый к своим вершинам, и все началось сначала. Да благословит Господь зиму с ее холодами, вьюгами и печками для подогрева двигателей, весну с ее распутицей, очищающими и оживляющими землю дождями и солнечным теплом и лето с его зеленью лесов, жарой, грибами, ягодами и полетами!.. Да благословит он втройне осень, с ее тихой грустью и осознанием: все-таки, время прошло не зря и что-то удалось сделать в этом году...

А пока солнце радует нас своим последним теплом, я расскажу о том, что было совсем недавно, а может быть и давно… О том, как две недели назад мы возвращались из Польши.

 

13 августа, вечер, Радом, гостиница Громада.

Дело идет к концу. Впереди, утром, еще одно упражнение, и мой сосед, Антон, усиленно к нему готовится. Он претендент на медали, ему сейчас ни до чего. А у меня в голове уже другое. Звоню в Москву в ЦПДУ ГА «Аэротранс» Ивану Викторовичу Ильину, запрашиваю разрешение Белоруссии на обратную дорогу. Разрешение получено, я иду в холл и распечатываю его. По дороге слышу знакомый голос: приехал Саня Андреенков. Ну вот, все в сборе, завтра перегоняем Cessna-182 из Пястова, заправляемся, а утром, 15 августа, берем курс домой. Некоторое послабление, этакий маленький подарок со стороны поляков. Для тех, кто не в Евросоюзе таможня и граница будет в Кельце, есть такой аэродром в 25 минутах лета от Радома, что значительно ближе Жешува. Так и не попадем в этом году в Жешув… Зато немного быстрее прилетим домой.

 

14 августа, аэродром Радом Садков

Подаем флайт-план от Кельце до Бреста. Рафал, местный пилот, консультирует меня. Он планерист и летчик- инструктор в аэроклубе. Мы даже успели подружиться за то время, пока я был в Польше. В жизни он еще работает в банке менеджером, зарплата инструктора не так высока. Но планеризм – его страсть. Так же он много летает на учебных самолетах, но сетует, что у него не так хорошо с английским, поэтому летает только внутри страны. В Польше, как и везде, для полетов за рубеж нужен 4-й уровень ICAO. Итак, до Кельце все просто, по дороге Радом – Краков. Там посадка, причем полоса имеет только одну рулежку, у торца. Так что если используется RW11, придется разворачиваться на 180° и рулить назад по полосе. Это немного затруднит заход. К тому же там холмы, 330 метров над уровнем моря. Живописнейшее место, я там раз бывал, в прошлом году. Но устраивать там рой из 10-15 самолетов совсем не хочется, а желающие сесть на хвост есть. Всем им я жестко советую заняться изучением английского и летать самостоятельно, это не сложно. А мы полетим спокойно, своей привычной компанией, на час раньше всех остальных, то есть в 8.00 местного, в 6.00 UTC. Рафал уже договорился, чтобы нас выпустили пораньше. Вылет из Кельце у нас на 8.00 UTC. Так что, не торопясь, все успеваем.

 

15 августа. 6.00 UTC.

Утро хорошее. Ясно, небольшая дымочка. Самолеты заправлены, мы готовы. Друзья, польские и русские, желают нам счастливой дороги и удачи, и мы выруливаем на полосу, куда мы выруливали еще вчера, испытывая предстартовый трепет, от которой отрывались, чтобы показать пилотаж в небе Радома. Это всегда немного грустно, улетать с соревнований. Все закончилось, но, сегодня, выруливая на исполнительный, все переживаешь заново… Плавно и полностью вывожу обороты… Поехали!.. До новых встреч, друзья!.. Самолеты, один за другим отрываются от земли и берут курс на юг. Равнина под нами сменяется небольшими горками , держим 3000 футов, и через 25 минут появляется Кельце. Это полпути от Радома до Кракова.

Живописнейшее место среди холмов, высотой 350-300 метров над уровнем моря, со старинным замком на одном из них. Вообще, в Польше замков много, и часто можно увидеть, пролетая над ней эти памятники старины. Садимся без проблем, дозаправляем Cessna-182, больше AVGAS взять будет негде, а соляру лить туда, почему-то нельзя, существенный недостаток импортной техники, проходим таможню и границу. Следом за нами садятся белорусы. А мы, пока есть время, осматриваем аэродром. Это парашютный аэроклуб, как и везде, здесь все есть. Есть бензоколонка, бензин по 1.70 евро, прекрасная полоса, (почему у них везде такой хороший асфальт?), стоянки, рулежки. Можно выпить чаю или кофе, перекусить. А это, всего-навсего, аэроклуб…

Флайт-план ОК. Рафал звонит мне из Радома, спрашивает все ли у нас нормально. Все нормально, мы уже улетаем. Пока, друг, увидимся!..

 

8.00 UTC

Мы взлетаем из Кельце. Небольшие горы сменяются снова лоскутным одеялом. Последние километры над Польшей. Впереди Белоруссия и родина с ее потерянными заявками, бардаком, запретами и прочим свинством. Но это наша Родина. Там наш дом, там живут наши родные и друзья, которых мы долго не видели, и которые нас уже ждут. Родина, это то место, куда стремится человек, повинуясь каким-то необъяснимым природным законам и инстинктам, как лососи стремятся на нерест к истокам рек, где они родились, преодолевая преграды, воздвигнутые природой. Это то место, которое, повинуясь каким-то непонятным законам люди защищают до последней капли крови, как животные защищают свою территорию. Границы – величайшее зло, придуманное человеком. Но без осознания того, что у человека есть дом, родные, друзья, и любимые, – он неполноценен. Можно где угодно жить и работать, но если ты понимаешь это – у тебя есть Родина, даже если ты в Америке или в Африке, сидишь вечером после работы в гостиничном номере. Если ты способен думать только о своем благополучии, если тебе наплевать на своих друзей, если тебе все равно как живут твои мама и папа – у тебя нет Родины, и нет дома, даже если ты живешь в центре Москвы в роскошной квартире. Мы пролетаем последний польский город .Там большой аэродром, сейчас неработающий. Полоса, как всегда, в идеальном состоянии. Впереди небольшой лес, а за лесом вьется Буг. И уже видны широкие белорусские поля. До свидания, Польша! До свидания Европа! До встречи!.. Под нами Буг и граница. И еще контрольно-следовая полоса с колючей проволокой по краям. Как некий старый символ холодной войны. Когда-нибудь, настанет день, ее перестанут пропахивать, и она зарастет сама собой, как рухнула берлинская стена. И в мире не будет границ, кроме границ зон ответственности авиадиспетчеров, которые мы все будем пересекать по запросу в уведомительном порядке. Все будет сделано для удобства и безопасности летящих в небе самолетов, которые свяжут страны и города воздушными мостами, сделают людей более близкими и открытыми. Под нами петляющий среди кустов Буг, лесок и контрольно- следовая полоса. Точка LETKI. Мы в Белоруссии, берем курс на VALOL. На связи Брест – подход, 127.7, в эфире русская речь. До дома еще очень далеко, но мы уже на Родине. Нас встречают белорусские братья. Колеса касаются земли, заруливаю на перрон, мы в Бресте.

 

9.10 UTC Брест, аэропорт.

– Здорово, ребята! Как дела?

– И вам не хворать, а мы в этот раз третьи.

– Молодцы! А наши как?

– Ну, ваши чуть похуже…

– Ну, я им дам!.. Они у меня дня три таможню будут проходить!..

На самом деле таможенники и пограничники очень рады нас видеть, а так же рады тому, что мы долетели до них без приключений, а вот и белорусы следом садятся. Все так же быстро, как и в прошлый раз. Держать три дня ни нас, ни их никто не будет. Игорь Каплин, инженер Брестского аэроклуба уже здесь. Он готов снова снабдить Яки живительной влагой. Заправляемся, дарим ребятам сувениры, они очень довольны. А нам предстоит самый длинный участок маршрута, до Могилева. А там ночевка. Пытаться лететь дальше бесполезно, Брянск работает только до 13.00 UTC, нам никак не успеть. Здесь, в Белоруссии, жара под 40, как и в Москве. Так что придется потерпеть два с половиной часа. Как всегда, оплата в долларах, куча бумаги, ох, любят тут это, и мы взлетаем. Нам снова разрешено идти через BARON, Барановичи, значит, дорога будет немного покороче. Погода хорошая. Немного портится видимость. Это дымок от лесных пожаров из России. Там все горит, в Москве видимость 200 метров, люди ходят в ватно-марлевых повязках. Однако здесь, в Белоруссии, где так же жарко, пожаров нет. За весь полет видим два очага, но, похоже, их тушат, как только они появились, так четко работает лесоохрана. У нас горят деревни и поселки, причем вместе с жителями. Это еще два моих знакомых заметили, когда пересекали российско-финскую границу, что снег в Финляндии идет по-другому, он на дорогу не падает, а сразу укладывается в ровные и одинаковые сугробы на обочине, не мешающие движению. Они еще говорили о различных законах гравитации за рубежом и в России. По всей видимости, так же обстоит дело и с огнем, а так же и другими природными явлениями. Россия, безусловно, одна из самых жестких сейсмоактивных зон, в отличие, например, от Японии. Посмотрите на дороги, сразу станет ясно, где чаще бывают землетрясения!.. Конечно же у нас, трясет раз в неделю от 7до 8 баллов по шкале Рихтера. Не успеваем справляться… Вообще у нас четыре основных природных катаклизма – зима, лето, весна и осень. И все происходит по своим законам. А может быть просто по своим законам выделяются и осваиваются финансовые средства? Вот это, кажется ближе к истине. По крайней мере, при подлете к Могилеву только чуть-чуть ухудшилась видимость, примерно до 5-ти км. Запаха дыма в воздухе еще нет. Вот показался знакомый аэропорт, заходим, садимся, мы в Могилеве. Оставляем самолеты в аэропорту на стоянку, путь продолжим завтра. PPL до Брянска уже есть, пора снова привыкать к этому понятию. Могилевский аэроклуб заправляет нас, теперь мы полетим на смеси 91–го авиационного и 95-го автомобильного, но в Белоруссии, как я уже говорил, он качественный. Снова дарим ребятам сувениры, я их накупил целую сумку, мелочь, а людям приятно, и едем в гостиницу. Впереди отдых и вечер в Могилеве.

 

15 августа 2010г, вечер, Могилев.

Удивительный и ни на что не похожий город… Я сам не люблю столичную суету, моя Тула тоже маленький город вблизи Москвы. Но Могилев не похож ни на Тулу, ни на Смоленск, ни на Курск, и Орел. Первые два промышленные и очень близко от Москвы. А вторые – аграрные города, тесно связанные с деревней. А это – именно провинция, сохранившая свою самобытность и особый уклад, потому что Минск далеко, да и Москва уж вовсе не близко. Да и Минск далеко не Москва…

Могилев просто идеален для романтических встреч и знакомств. Особенно тихий пешеходный центр с очень необычной площадью. Астрономы местной обсерватории открыли звезду, у нее есть какой-то каталоговый номер. А на площади – фигура звездочета с телескопом. Луч прожектора, вмонтированного в телескоп, направлен на эту звезду. Фигура в центре солнечных часов, а по окружности циферблата этих часов – стулья, с символами знаков зодиака. И если посидеть на стуле со своим знаком, загадав желание, оно, это желание обязательно сбудется. Сам проверял! Поэтому, каждый раз, когда я бываю в Могилеве, я захожу на эту площадь, гуляю по набережной Днепра, ужинаю в нашем любимом кафе «Виктория» с симпатичными и милыми официантками. Жители города не похожи на столичных. Они степенны, интеллигентны. Они более открыты, чем в Москве и других ближайших к столице городах, более душевны. В общем, я очень хорошо понимаю, почему высокие стороны, подписавшие известную Сухаревскую конвенцию, во главе с Шурой Балагановым хотели в Бобруйск. Могилев тоже был в числе желанных эксплуатационных участков. Всегда, когда мы обращаемся за помощью к коллективу Могилевского аэроклуба, во главе с Иваном Ивановичем Касимом, мы находим поддержку и понимание. И диспетчера в аэропорту отличаются от российских. Вообще, приветливость, я бы сказал, национальная черта наших братьев белорусов. Они никогда не кичатся самостийностью, но имеют чувство национального сознания и гордости. По-видимому, это было у них всегда. По крайней мере, это не выглядит нелепо, они очень органичны. И русский язык для них тоже родной, он один из государственных. Здесь еще остались советские законы и порядки, если хотите такой экзотики, посетите местный интурист, порядки в гостинице образца 70-х годов в СССР. Но в целом, Белоруссия очень логично идет к интеграции в цивилизованный мир, не разрушая, но совершенствуя и постепенно меняя старые законы. Как этот тихий провинциальный город, покоряющий меня своим романтическим обаянием, ни на что не похожая страна, остаток бывшего единого и неделимого, идет своим неповторимым путем. Пожелаем же нашим братьям процветания благополучия и успеха. И еще всегда оставаться нашими братьями, чтобы границы между нами были только условно административными атрибутами. Мы возвращаемся в гостиницу, надо выспаться. Завтра мы покинем Белоруссию, чтобы встретиться с родной Россией.

И еще… Почти год назад 16 августа 2009 года, в Могилеве нас настигла трагическая новость. На аэродроме Дракино при выполнении учебного полета на самолете Як-52 погибла Светлана Федоренко, чемпионка Европы, мастер спорта международного класса по высшему пилотажу, член сборной России. У нее остались муж, Александр Викторович Грачев, тоже летчик и сын Денис. Прошел год… Вспомним Светлану, вечная ей память…

 

16 августа, 6.00 UTC, аэропорт Могилев

Утро. Дымка. Мы готовы к полету. Все как обычно. Единственное, надо взять личные вещи из Cessna. Ее экипажу вовсе не обязательно лететь с нами в Брянск, таможню и границу мы уже прошли. Они хотят попытаться договориться в воздухе с диспетчерами и сразу уйти на Мерлино после пересечения границы, тем более PPL у них есть. Беру самое необходимое, места в Яке нет.

Взлетаем, следуем на восток, к границе. Вот она, точка BUGOR. Слава богу, в лихие 90-е, когда происходил дележ всего и вся, не нашлось умника, который бы догадался откопать здесь контрольно-следовую полосу и натянуть колючую проволоку. В современном мире такие атрибуты очень любят в банановых республиках. Но все равно, когда подлетаешь к этой условной географической точке, охватывает волнение от предстоящей встречи с Родиной. Для того чтобы это испытать и почувствовать, не надо натягивать колючку и прокапывать контрольно-следовую полосу. Все зависит от того, как ты сам для себя определяешь Родину.

Видимость ухудшилась до 3-х километров, в кабине чувствуется запах гари. Под нами снова родные дикие заброшенные пустоши. Мы в России. Связываемся с Брянском, просим разрешения для Cessna-182 отвалить на Мерлино. И, надо же, разрешение получено. Правда, после обещания, что за аэронавигационные услуги заплатит командир группы, то есть я. На LETRU Cessna отворачивает в сторону Смоленска, мы желаем нашим друзьям удачи. А нам приходит радостная весть: PPL на нас в Брянске нет. Отвечаю, что будем разбираться после посадки. В общем, все как всегда. Welcome home!

 

16 августа 7.30 UTC. Аэропорт Брянск.

Из дымной мглы появляется аэропорт, полоса и силуэт какого-то большого самолета на перроне, что-то очень знакомое. Заход, посадка, заруливаю и не верю своим глазам: на перроне во всей своей красе и великолепии, которого нет ни у одного Боинга или Эрбаса ждет пассажиров легендарный самолет. Его наверняка знает каждый житель бывшего СССР, я неоднократно летал на таком к бабушке в Читу, да и вообще, мало найдется людей, кто хоть раз в жизни не слетал бы на нем. Перед нами легендарный Ту-154 Б-2, его можно сразу узнать по мотогондолам с реверсными решетками, а не створками, как у его более поздней модификации Ту-154М. Моему удивлению нет предела. Последний такой самолет выпустили середине 80-х. А эта машина была в правительственном отряде, поэтому еще имеет ресурс. «Ух ты, где это вы такой раритет взяли?» – вырывается у меня. Хотя по моему самолету так же давно и призывно плачет авиационный музей. На моей футболке, по странному стечению обстоятельств так и написано: «Технический музей». «А что, не нравится?» – улыбаясь, говорит командир, он гуляет неподалеку. «Очень нравится, всю жизнь мечтал побывать в кабине» – мой ответ. Это правда. Для меня пилоты, управляющие такой техникой до сих пор что-то вроде космонавтов. Линейные пилоты, это особая каста во всех странах мира. Это самый верх по всему. По уровню знаний, ответственности. Это очень сложно, когда у тебя за спиной 150-200 человек. Этой зимой меня на курсах в Шереметьево чуть-чуть, самым краешком, посвятили в таинства этой работы, и я был впечатлен как много надо знать, как много информации надо переработать, чтобы успешно выполнить полет. Так что побывать на борту очень хочется. После посещения АДП принимаю приглашение. Тем более спешить некуда, заявку не подали, Дракино закрыто, дым, видимость 200 метров. Так что ночуем в Брянске. Заправка через полтора часа, в общем, время есть. Я поднимаюсь по трапу в сопровождении КВС и, не веря своему счастью, попадаю в святая святых, в пилотскую кабину. Она довольно тесная. Впереди два пилотских кресла, за ними по центру место штурмана, левым боком по полету сзади сидит борт-инженер. И еще есть пятое кресло, сзади и слева для лоцмана. Сажусь на левое, пытаюсь отрегулировать его под свой рост на полет. Все вызывает восторженный трепет, как будто мне лет 13-14. Но я забываю про стеснение, вопросы сыпятся на командира как из рога изобилия. Да он и сам увлекся, с удовольствием рассказывает о своем самолете, который очень любит. Несмотря на то, что оборудование все начала 70-х годов. Мне показывают легендарный навигационный расчетчик НВУ Б-3, которые многие годы «Аэрофлот», тот, советский, выдавал ICAO за FMS. Друзья, я преклоняюсь перед мастерством простых советских и русских пилотов, которые, оснащенные всем этим, успешно работали наравне со своими зарубежными коллегами, имеющими в руках современное оборудование, в небе над Европой и Северной Атлантикой. Что касается самого самолета, то прочностные исследования в СибНИА показали, что планеру можно давать еще столько же летных часов, такова его уникальная прочность, чего не скажешь об его зарубежных собратьях, которые уже в конце назначенного ресурса имеют трещины жизненно важных элементов конструкции. Он требует замены авионики и двигателей. После чего может летать дальше. Но у нас предпочитают покупать зарубежные самолеты, хорошо, если новые, а то и старые. А отечественные машины ставят к забору.

Между тем мы прощаемся, пришло время посадки. В накопителе, предназначенном для Як-40 или Ан-24, томятся пассажиры, как шпроты в банке. Вдоль линии, начерченной на перроне, стоят несколько пограничников и таможенников, один из них перед выходной дверью ставит штампы в паспортах, а счастливые сограждане вдоль линии, отмеряющей пограничную зону, бегут к самолету. Брянский международный аэропорт в действии. Фотографировать нельзя, тут вам не Европа. Поймите правильно, я очень уважаю наших диспетчеров и всех, кто работает в российских аэропортах. Это не их вина, что приходится жить и работать в таких условиях. В частности, я очень благодарен брянским диспетчерам, за то, что они сделали все, чтобы обеспечить наш вылет на следующий день. И, когда я сравниваю нас с Европой, я не желаю никого обидеть. Просто я хочу, чтобы и у нас было так же хорошо, как там. Полюбуйтесь на сайты наших аэропортов: телефон – неизвестен, факс – неизвестен. Это не моя выдумка, откройте интернет! И это официальные сайты авиапредприятий! Это не обвинения в адрес конкретных людей, которые, несмотря ни на что продолжают работать. Они-то как раз скромные и настоящие герои нашего времени. Это положение нашей гражданской авиации в целом, и это вопрос к тем, в чьей власти и на чьей ответственности находятся эти люди, это вопрос к нашему правительству о необходимости развития региональной авиации… Я прощаюсь с экипажем. Они запускают двигатели. Страшный шум на перроне для меня – светлейшие воспоминания моего детства, звуки запускаемых двигателей в Домодедово и Кадале, запах керосина на перроне, радость встречи с родными. Это приятный трепет в ожидании нового и неизвестного, когда немножко страшно, но так увлекательно, что про страх забываешь… Все приятное и хорошее в моей жизни связано с аэродромами и самолетами… 154-й трогается с места, командир через открытое окно кабины машет мне рукой. Мое сердце замирает от непонятного, ни с чем несравнимого чувства, когда огромный грохочущий самолет, послушный воле этих людей величественно проруливает мимо наших Яков, движется в торец полосы, разворачивается и начинает разбег. Я как будто слышу, как штурман отсчитывает скорость: «200…, 250…, скорость принятия решения…» Как командир, принимая решение на взлет, говорит экипажу: «Взлетаем»… И вижу, как многотонная машина отрывается от земли. Удивительно, неповторимо… Сейчас они выполнят SID, займут крейсерский флайт-левел. А через каких-нибудь два с небольшим часа они уже будут выполнять STAR и заход на посадку за тысячи километров от Брянска, в Анталье. Удивительно…

А к нам приехали наши брянские друзья, чтобы дозаправить нас для финального прыжка. Мы в 350-ти километрах от дома. Завтра к обеду, если все хорошо, мы будем дома.

17 августа, 7.00 UTC. Аэропорт Брянск.

Да, у нас просто так никуда не улетишь… Теперь некорректно составлен PPL. Разрешение есть только на один самолет, еще полчаса утрясаю вопрос с принадлежностью самолета ведомого. Наконец, разрешение получено, спасибо брянским диспетчерам за содействие. Они сделали для нас все возможное. Даже лояльно отнеслись к моей просьбе взлететь на малом интервале, чтобы ведомый не искал меня в дыму. Видимость на пределах, 2-3 километров. Пахнет гарью. Но Дракино открыто.

Взлетаем. Осторожно набираю высоту, слежу за видимостью. Глазом не успеешь моргнуть, как попадешь в такой слой, где ни земли, ни неба. А авиагоризонта нет… Видно только под собой. Уклоняюсь на юг, надо обойти телевышку. Она на окраине города, у дороги. Ее не видно. За дорогой лес. Следовательно, если мы над лесом, значит, нам ничего не грозит. Траверзом проходим город. Можно подворачивать на BEBEL. Вот показались и они, Белые Берега. Теперь курс на север, на MOSAL. Подходим к Калужской зоне. Здесь видимость улучшается. Поворачиваю на PELKA и PISLA. Проходим железку и автодорогу М-3 «Украина». Траверзом проходим Калугу и выходим на Захаровку. Отрабатываю с Внуково-подход, 122.3, и связываюсь с точкой. Под нами OTMET, от него карта уже не нужна даже в дыму, видимость снова ухудшилась, всего полтора – два километра. Но здесь уже знаком каждый куст. В эфире голос Валентина Барабанова. Мы на 131.250, на связи «Дракино- старт», лететь остается чуть больше пяти минут.

 

9.00 UTC. Московская область, Серпуховской район, аэродром Дракино

Прошу Антона подойти поближе. Мы в плотном строю, готовимся поздороваться по традиции. Из дыма возникает аэродром. Боже, он весь рыжий, как в Испании летом, настолько все выгорело. Проходим метрах на 20-ти над полосой и распускаемся.

Я на третьем развороте, заход разрешен. Последние метры глиссады… Как все-таки жалко, что все заканчивается… И как здорово, что все это было… И, я надеюсь, что в моей жизни это еще будет не раз. Выравниваю, малый газ, добираю… Касание… Ручку плавно до конца на себя, и Як прилипает к земле. В конце пробега разворачиваюсь и вижу, как приземляется Антон. Мы заруливаем на стоянку, останавливаемся, прожигаем свечи и выключаем двигатели. Тишина…

Кроме нас на аэродроме никого нет. Нас встречают наши друзья, Андрей Поликарпов, Максим Барабанов и его отец Валентин. И нет ничего лучшего сейчас в мире, чем увидеть их улыбки и пожать их руки. Мы дома. Количество взлетов и посадок сошлось, самолеты на земле, соревнования теперь по-настоящему закончились. Как это здорово, вернуться домой!..

 

Эпилог.

У меня на даче одно время жили ласточки. Несколько лет подряд они строили гнездо, откладывали яйца, выращивали птенцов, особенно забавно было наблюдать первые полеты. Потом, в августе, они собирались в стаю и уже редко, только на несколько минут залетали в родное гнездо. А потом, почувствовав холодное дыхание осени, они прилетали, делали прощальный круг над домом и улетали. Стая растворялась в дали, и больше мы их уже не видели до следующей весны.

Наступал сентябрь. Подходила пора гнать самолеты в ремонт, в Шахты, что под Ростовом. Следом за птицами отправлялись на юг и мы на своих Як-52. Пролетая траверз Кураково или Шварцевского, где надо было переходить на связь с «Авансиком», это тульский МДП, мне в голову приходила мысль, что где-то здесь пролетали и мои ласточки…

Птицы… Каждый год они покидают родные места, повинуясь естественным природным инстинктам, не подвластные нашим законам, стремясь к солнцу, свету, теплу, преодолевают тысячи километров, расплачиваются сотнями птичьих жизней, чтобы весной вернуться и снова создавать жизнь, производя на свет потомство.

 

Птицы.

Осень, опять дожди,

Снова тепла не жди,

Вновь замыкается круг,

И птицы летят на юг.

Вечный для стаи дан

И PPL и флайт-план.

Не зная про норд и ост

Дорогу найдут среди звезд…

Карты и компаса нет,

Ведет их лишь солнечный свет,

А солнце закончит бег,

В поле найдут ночлег.

А люди будут опять

Зимой о небе мечтать,

А после, ранней весной,

Птицы вернутся домой.

Не нужен им VOR и TACAN

И не подавать флайт-план…

Не ведом птицам закон,

И им не отрежут талон.

А люди будут опять

Летом в пробках стоять,

Будут законы писать,

И тихо о небе вздыхать.

А после начнутся дожди,

Осень, тепла не жди,

Снова замкнется круг,

И птицы летят на юг.

 

Мы – люди. Мы не умеем летать как птицы. Но небо всегда влекло и манило человека, завораживало своей красотой и таинством, звало познать радость открытий и свободы перемещения в пространстве. Заплатив сотнями жизней, человек оторвался от земли и изобрел самолеты, вертолеты и прочие устройства, позволяющие ему прикоснуться к неизведанному… И первое, до чего он додумался, это превратить чудесные машины в оружие для убийства себе подобных. И только потом до его мощного интеллекта, который до сих пор, по-моему, проходит эволюцию от питекантропа до того, что, может быть когда-то, будет называться homo sapiens, дошло, что на этом еще можно просто перемещаться в пространстве и открывать свою планету людей. И начались перелеты, самолеты стали осваивать новые маршруты… Атлантика, Северный полюс… А потом снова страшная война, и человечество расплачивалось уже миллионами жизней за то, чтобы понять, что на Земле есть место для всех. И самолеты снова несли смерть и убивали. Дрезден, Сталинград, Хиросима, Нагасаки… Очень длинный и скорбный список… А потом холодная война и мир на грани ядерного коллапса… А так же Вьетнам, Афганистан, Иран, Ирак и Чечня. И все это время у человека был им же самим придуманный персонаж, инспектор. Чтобы контролировать и запрещать. Мы сами очень часто путаемся в своих законах и, не уяснив, что такое хорошо и что такое плохо, пытаемся наводить порядок, часто исходя не из естественного хода жизни, а из каких-то своих представлений, или, что еще хуже, из желания сохранить свой статус доминирующей особи, как в стае бабуинов, из опасения потерять теплое и доходное место… В одном из зоопарков есть клетка. Перед ней надпись: «Самое опасное существо на Земле». В клетке зеркало. Look at yourself!..

Все-таки с годами мы меняемся к лучшему, наверное, процесс эволюции все-таки идет. По крайней мере, мы смогли научиться переделывать бомбардировщики в гражданские лайнеры, а потом стали строить их просто так, не создавая бомбардировщиков. Во многих странах самолет больше не является машиной для избранных, постепенно он становится средством передвижения и дарит свободу и радость людям. А военные, которые еще пока, все-таки нужны развивающимся питекантропам, уже летают в своих секторах, а не безраздельно властвуют в небе. Люди свободно летают, пересекают границы, испытывая радость познания, открытий и новых встреч. Дарить радость, познавать и открывать новое – это тоже заложено в человеке. А еще есть высший пилотаж, планеризм, воздухоплавание, и это уже отдельная тема…

Я заканчиваю. У меня комок подступает к горлу. Когда-нибудь и я смогу облететь всю страну и весь земной шар… Я в России на аэродроме Дракино. И у нас пока свободно летать нельзя. И в ближайшем будущем этого не предвидится. Но я нашел один интересный маршрут, в Коломну. Не так далеко, но довольно интересно, напряженная работа по радиосвязи, как раз то, что нужно для начинающих. Я могу дать PPL, и добиться, чтобы его приняли к обеспечению, а это уже не так мало. С погодой не везет, после дикой жары начались грозы со шквалами и ливнями, очень тяжело поймать условия, приемлемые для полета на нашем Як-52. Я каждый день повторяю PPL, и наверное, на ЦКП надо мной уже смеются… Но я должен научить Макса летать на перелеты. А так же найти возможность тренироваться и учиться для остальных своих друзей. Это – то маленькое дело, которое я могу сделать. И я обязательно дождусь погоды, долечу до Коломны и вернусь обратно.

Конец.

 

Выражаю огромную и искреннюю благодарность всем, кто помогал, обеспечивал и содействовал выполнению перелета сборной команды России по маршруту Серпухов - Радом – Серпухов, а именно:

• сотрудникам отдела обеспечения международных полетов ЦПДУ ГА Аэротранс во главе с И.В.Ильиным;

• коллективам Брянского, Могилевского и Брестского аэроклубов и лично И.Касиму, Б.Смирнову, Л.Басаргиной и И.Каплину, а так же аэроклубов городов Радом и Кельце в Республике Польша и лично С.Шипановскому и Р.Сьянковски;

• сотрудникам аэропортов и диспетчерам МДП Могилев, Брест и Брянск;

• сотрудникам и диспетчерам аэропорта Варшава Окинсе, Карловы Вары и ATC FIR Warszowa, Krakov, Poznan-info ;

• Президенту Федерации Самолетного спорта России А.Е.Коровину;

• сотрудникам отдела перелетов ГОУ Генштаба Вооруженных сил России;

• сотрудникам инспекции по безопасности полетов Росавиации, а так же руководителю Росавиации А.В. Нерадько;

• летному и инженерному составу сборной России по высшему пилотажу и персонально А.Шкляеву и А.Поликарпову, а так же В.Смолину, В.Попову и О.Шполянскому;

а так же пилотам, принимавшим участие в перелете, мастерам спорта России А. Андреенкову, А.Беркутову и мастеру спорта международного класса России В.Попову за высокую летную подготовку и грамотные действия при выполнении перелета.

---